Занимательная геометрия (СИ) - Страница 77

Отвечать он совсем не спешил. Руки легко порхали по её шее и плечам, задевали бретельки бюстгальтера, пальцы слегка цепляли их, а затем отпускали… Эта прелюдия уже становилась мучительной и перестала забавлять.

— Денис, не томи уже…

— Вика, не торопись… У нас с тобой масса времени. Все — наше. — Его голос щекотал своей хрипотцой, чем‑то острым цеплял за нервы.

— Думаешь, нам его хватит? — Шепнула куда‑то в гладкую, сильную шею, с трудом удерживаясь, чтобы впиться в неё губами. Слишком манящей она казалась, и это сводило с ума. Заставляя произносить вслух вещи, о которых и думать раньше не могла…

— Ты, оказывается, маленькая жадинка, да, Вик? — Улыбающиеся губы погладили впадинку между ключиц, щетина слегка поцарапала нежную кожу, а Денис медленно, слишком медленно снимал с неё последний лоскут шелка.

— Да… оказывается — да… Денис, ну, прекрати уже дразниться…

— Не могу прекратить. У нас каждый раз получалось как‑то скомкано и неверно. Хочу теперь по — другому.

Он, наконец, отщелкнул застежку и позволил белью свалиться. Все туда же — на пол. Вере было совсем не жалко…

— Дэн… Я тоже хочу, но давай — в другой раз, ладно? — Сама поражаясь своей смелости, она уже расстегивала его рубашку, путаясь в пуговицах, нервничая, торопясь…

— Я постараюсь, Вика… Но, видишь ли, в чем дело… Я уже раз десять представил, что буду с тобой делать, и в каком порядке… Не хочу сбиться… — Вера могла поклясться, что он все так же улыбается, и эта усмешка еще больше заводила. Хотелось, чтобы забыл про все свои планы и схемы, и, подобно ей, потерял выдержку и рассудок. Она прошлась ладонями по груди мужчины, слегка царапая, искушая, заставив и его вздрогнуть. Обрадовалась, что и ему не так просто вся эта выдержка далась…

Радость была недолгой: Дэн перехватил её запястья, завел за спину, обездвиживая, заставил выгнуться, прижимаясь всем телом. Снова перехватил власть.

— Милая, мне нравится то, что ты делаешь… Очень нравится… Но ты слишком ускоряешь процесс… — Слушать это, будучи прижатой к его телу, еще совсем одетому, было невыносимо.

— Денис, давай, ты разденешься, а потом говори все, что хочешь… Я так больше не могу… — Ей уже было абсолютно плевать, что это требование идет вразрез со всеми моральными принципами… И не важно, совершенно, что она первая проявляет инициативу… Главное — почувствовать горячую, гладкую кожу Дениса, прижаться к ней своей, жаждущей…

— Викуль, подожди… Совсем немножко, и все будет, как ты захочешь. Хорошо? — И жаркие губы снова гуляют по груди, дразня легкими укусами и лаской игривого языка, но все равно — не так, как нужно, все равно — мало… И Вере так хочется прижать его крепче, но запястья все так же сжаты, и даже дернуться, лишний раз, нельзя.

Эта сладкая, невозможная пытка продолжалась бы еще бесконечно долго, но Денис, вдруг, решил поймать очередной стон, выпить его, и сам попался. Вера больше не желала сдаваться…

Она вложила в этот поцелуй все, что сейчас в ней сгорало и плавилось, не находя выхода, заставляло оседать на слабеющих ногах, и бессильно требовать снисхождения…

Терпение Дэна на этом сломалось. Что‑то невнятно рыкнув сквозь зубы, он обхватил её лицо руками, впился губами, сильно, на грани боли. Зато, теперь её рукам дали волю. И она могла стаскивать с него одежду, и даже, ломая ногти, пробовать расстегнуть пряжку. Та не сдавалась, Вера что‑то бормотала недовольно, снова дёргала, злилась, пока он не сжалился и не помог.

— Ну же, Денис, ну… — Она подгоняла его, не стесняясь. — Пожалуйста!

— Тише, маленькая, подожди. — Его шепот был таким же прерывисто — сбивчивым, не очень внятным… Вера, скорее, догадалась, чем разобрала, о чем он…

А потом события разворачивались, будто спиралью скрученная пружина — мощно, быстро, оглушающе, горячо. Вселенная Веры готовилась к взрыву, ведущему то ли к гибели, то ли к рождению сверхновой…

Она плохо помнила, как Дэн разделся окончательно, как они перемещались из ванной комнаты в спальню… В памяти задержался лишь его мучительный стон, когда он, передумав, снял её с туалетного столика и куда‑то понес… Её возмущения ничего в тот момент не значили. Он лишь тихо, отрывисто шептал, что сейчас не время, что столик проверят на прочность потом. А сначала, все нужно сделать правильно. Что значит "правильно", Вера не понимала, и была очень против, и хотела всего здесь и сейчас. На Дэна её уговоры не действовали. Пришлось соглашаться…

А потом, отдельным ярким пятном в сознании — гладкость атласного покрывала, слегка охладившего разгоряченную до боли кожу. И руки Дениса, которые постоянно путались в волосах, и он останавливался, чтобы их аккуратно убрать, а через пару секунд — снова запутаться.

И, будто новый поворот калейдоскопа, — дружный протяжный стон, когда Дэн, наконец, одним мощным рывком наполнил её, вызывая разноцветные брызги под веками, даря удовольствие на грани боли, едва выносимое… Такое, которое пережить невозможно, и прекратить — нельзя. И хриплый, гортанный вскрик, выпущенный сквозь искусанные губы, и испуганный вопрос мужчины… и её мольба, чтобы ни в коем случае не останавливался…

Вера забыла, что значит стесняться, и как можно просто молча ждать, когда мужчина догадается… Она всхлипывала, требовала, умоляла о ласках, давно переставших быть невесомыми. Дэн впивался пальцами и губами в её плоть, покусывал, сжимал, вбивался в нее и вдавливал в себя. А ей все казалось, что этого недостаточно, участки кожи, которых он не касался, в тот же момент разрывались от жажды его прикосновений, горели и плавились.