Занимательная геометрия (СИ) - Страница 55

В очередной раз ударившись локтем, и больно, обо что‑то незаметное, он вдруг осознал: не здесь и не сейчас. Не то время и совершенно не подходящее место. Опомнился, оторвался с трудом, прижал к своему плечу её голову, с трудом выдохнул…

Вика недовольно завозилась, всячески показывая, что требует продолжения… Он уткнулся губами в висок, тихонько уговаривая:

— Вика, остынь немного… Здесь не стоит… — Постарался хоть немного успокоить, поглаживая по спине, по волосам… Чувствуя себя последним уродом — решит же, наверняка, что играет с ней, разжигая и останавливая…

Так и вышло: она подняла голову, как ни старался глаза спрятать — поймала взгляд своим, испепеляющим… Только на дне мелькнула обида — как у растерянного ребенка, или — как у отвергнутой женщины? Не успел разобрать.

Не услышав никаких объяснений (а он раздумывал — с чего бы начать), резко опустила голову, засуетилась, одергивая свитер, пытаясь натянуть рукава куртки — все это дергано, неуклюже, так непохоже на обычно плавную, грациозную Вику… Как под дых ударила этой своей обидой…

— Вот же черт! Ну, погоди ты пару секунд! Послушай меня, а потом придумывай все, что душе угодно! — Перехватил запястья, завел за спину, заставляя выгнуться, задрать подбородок… — Вот на что ты уже обиделась? На то, что решил хоть немного побыть нормальным мужиком, а не скотиной? Что хочу не здесь, на бегу, второпях, в темноте, а по — человечески?

Он ронял слова, стараясь быть мягче, но видел, что снова только все портит… Она сглотнула комок, дрогнули губы — но промолчала, шумно втянула воздух… Еще пара секунд — и расплачется, непременно…

Руки её пришлось отпустить, потому что срочно потребовалось убаюкать, утешить…

— Ну, идиот я, разошелся сверх меры… Можешь наорать на меня, дать по морде… Только не смей сейчас плакать и обижаться… Все будет, Вик, правильно и красиво, и в подходящем месте… Слышишь?

А она, будто ждала этих грустных интонаций, словно сигнала, отчаянно всхлипнула, явно сдерживаясь из последних сил…

— Тшш… Успокойся, девочка, все нормально… Я был бы последним подонком, если бы сейчас не остановился… Не представляешь, чего это стоило… Веришь мне? — Все это приговаривал, аккуратно разглаживая волосы, убирая от лица шелковистые пряди… И уже сам поправил на ней свитер, одернул, развернул сбившийся воротник на тонкой шее, натянул на плечи куртку… Даже умудрился в темноте нащупать замок молнии, подтянуть его до самого подбородка девушки.

Она подчинялась, безвольная, словно кукла… Всхлипы не повторялись, но и слов не было. Тишина прерывалась только его короткими фразами…

Только убедившись, что вся одежда вернулась в нормальный, приличный вид, рискнул заглянуть в лицо девушке, выдавил из себя ободряющую улыбку:

— Ну что? Миримся? Или будем дуться? Ты мне, главное, выскажи суть претензии, а я уж, как‑нибудь, постараюсь восстановить репутацию… Хорошо? — В другой момент посмеялся бы над своим тоном, почти заискивающим. Но сейчас было совсем не смешно…

— Нет у меня к вам никаких претензий. Все нормально. Сама дура.

— Ну вот, возвращаемся к нашим баранам… Почему?

— Да потому что! Сижу тут у вас на коленях, обнимаюсь, блин… А за каким, спрашивается, мне это нужно?

— Ну, не знаю… — Такая реакция слегка ослабила напряжение, Дэн ухмыльнулся… — Может, потому, что тебе это нравится?

— Ага! Конечно! Люблю, когда со мной забавляются… Позовут — прогонят, ближе подойду — оттолкнут, развернусь к выходу — держат. Проверяете длину цепочки? Так, что ли, Денис Игоревич?

— Нет, Вика, ты не дура. Просто маленькая совсем, и глупенькая. И слишком много думаешь там, где не стоит.

— Ну, конечно… А вам только в радость поиграть с малолетней идиоткой… О чем и речь… — Она снова услышала в его словах только то, что хотела. Совсем не то, что он стремился сказать.

— Я просто забыл уже, что такое романтика, ухаживания, уговоры… Привык идти напролом и брать, что дают, без лишних заморочек. А тут, понимаешь, ты — такая вся… — Дэн замолчал, подбирая слова, чтобы ненароком не обидеть, еще больше, не задеть…

— Какая? — Вот оно, вечная женская слабость — любопытство, сгубившее за тысячи лет не одну неосторожную кошечку… И Вика ему поддалась, того не замечая…

— Хорошая. Правильная. С принципами. Давно таких не встречал. Придется вспоминать, как за правильными девушками ухаживать. Ты, если что, намекни, если совсем уж буду глупые вещи творить, ладно? — Сам себе удивляясь, он мягко нашептывал убаюкивающие фразы, не понимая — откуда что берется… Но знал, что сейчас они — самые верные, те, что нужны её израненному самолюбию…

— Ну, все? Мир, дружба, жвачка? — Перевел чересчур напряженный разговор в шутливое русло. Нежно чмокнул в нос, обхватил её лицо ладонями, заглянул в глаза — близко — близко, почти в упор… Дождался, когда моргнет, опуская ресницы, сопровождая коротким "угу". Потрепал, напоследок, по макушке и пересадил её на соседнее кресло. — Поехали уже, наверное… Иначе, до дома никогда не доберемся…

Вика только вздохнула, выбрав новую тактику — молчать и кивать, но и это радовало, все‑таки, лучше так, чем новые наезды и истерики…

Он выпрыгнул, на минуту, на улицу, подобрал потерянные шапки — перчатки, отряхнул от снега, но… почему‑то не отдал хозяйке. Девушка никак не отреагировала. Похоже, просто не поняла, зачем выходил. Или снова о чем‑то глубоко задумалась…

Настроение Дениса, несмотря ни на что, было великолепным. Его уверенность в том, что девушка никуда не денется, устанет противиться и поймет, что он — самый лучший выбор, росла и крепла. Отчего — он и сам не знал. Но даже не сомневался в успехе.