Занимательная геометрия (СИ) - Страница 17

— Сейчас помою, и можно ехать. Или чаю попьем?

— Чай, само собой, хотя — я лучше кофе. В кои‑то веки, заправил кофеварку, а то стоит без дела… А посуду оставь до вечера, сейчас ничего с ней не будет…

Вика глянула на него, явно желая о чем‑то спросить, но — промолчала, отвернулась к мойке…

— Честное слово, сейчас приедем и озадачу секретаря поисками жилья. С утра времени не было. Метался по городу, как угорелый…

— Что‑то произошло? — Дэн почувствовал, как невнятной, почти незаметной судорогой прошелся по нервам этот вопрос. Его уже сотню лет никто не спрашивал о делах, кроме шефа и подчиненных. Одному он обязан был доложить о любых серьезных проблемах, и это был не вопрос, а требование. А ребята предпочитали не спрашивать лишний раз, чтобы не нарываться. Меньше знаешь — лучше спишь. Надо будет, вызовут и расскажут…

А чтобы именно так — с искренним участием, с тревогой в глазах… Он поспешно себя убедил, что все это померещилось. Напридумывал себе ерунды… Видимо, обстановка домашняя располагает…

Привычно включил цинизм:

— А как ты себе, вообще, представляешь строительство? Хоть на одном объекте была, или только бумажки расковыривала? Поездила бы, с прорабами поругалась, с таджикского на матерный попереводила, а потом обратно… А потом по кабинетам всяческих надзоров, о которых, уверен, даже еще не слышала… А через недельку я бы на тебя посмотрел, с такими вопросами. Пришло бы тебе в голову спросить "Что произошло", — очень едко, с насмешкой передразнил. — Или сама уже сообразила бы. Да у нас, между прочим, всегда что‑нибудь происходит, каждый день, каждый час, только успевай слушать! Тебе с какого момента рассказать?!

Он понимал, что снова — перебор, и в словах девушки не было ничего лишнего. Обычный живой интерес новичка, неравнодушного. Только вот, интерес этот разбередил в нем что‑то нехорошее. То, что пугало, злило, выявляло слабости, о которых он давно забыл, уверенный, что они похоронены.

Вероника все это выслушала, не дрогнув ни одной мышцей, не выказав никакого волнения. Дождалась окончания тирады, и выдала:

— Ну, так дай мне эту возможность. Александр Павлович сказал, что я у тебя научусь тому, что никто и никогда не покажет в нашем офисе. Там все, будто волки дерутся за каждый объект, за каждый килобайт собранной информации. У каждого "база" связей, знакомых и друзей. И никто не хочет ею делиться, потому что без "базы" и знакомств половина всех управленцев вылетела бы к черту, сквозь закрытые двери. Там опасно даже просить, чтобы кто‑нибудь поделилися сведениями.

А здесь я не мешаю никому: посмотрю, поучусь уму — разуму, и уеду. Каждый знает, что я — не конкурент, и приехала ненадолго. Надеюсь, что никто не будет скрывать данные, жмотничать…

Ну, пожалуйста, можно? Это мой единственный шанс. А бумажки изучать я могла бы и дома…

Первым желанием было послать её нафиг с такими идеями: не хватало, чтобы девчонка шаталась по стройкам, да под ногами путалась… А потом догнало озарение: может, оно и к лучшему? Чем дальше от источников информации, документов, переговоров — тем лучше для него и для душевного спокойствия. Главное, проинструктировать ребят, чтобы не таскали туда, где ей быть не следует. На каком бы хорошем счету ни находился Денис, а у него тоже были свои секреты. В нашем мире те, кто играет по правилам, совершенно без мухлежа, далеко не заплывают — нет шансов удержаться при сильном течении. И он, как и все, делал вид, что все чисто и гладко, но местами правила нарушал. Палыч, как и все остальное начальство, об этом, наверняка догадывался, но предпочитал вопросов ненужных не задавать. А если эта красотка что‑нибудь выкопает, и на блюдечке шефу принесет, уже легким прикрытием век не отделаешься. Он будет вынужден разобраться, разгону дать, потребовать — проконтролировать…

После, конечно, волна сойдет на нет, и все вернется туда, где было. Да только вот, Денис не хотел и временных перемен. Ему забот и так по уши было.

— Хорошо. Завтра прикрепим тебя к Евгению, это мой зам, один из двух. Второй — в отпуске. Помотаешься с ним, посмотришь, что к чему… Только, чур, потом не жаловаться! И не проситься обратно в теплый кабинет!

Глаза Вероники просияли, да и вся она просто расцвела. Еще чуть — чуть — и бросилась бы на шею… Остановил только хмурый вид Дениса, который старательно изображал страшного и неприступного шефа. Хотя, если по — честному, очень хотелось поржать, от того, как мало ей для радости надо.

Знал бы о этом тот же Евгений, который мечтал хоть пару дней провести, по — тихому, закрывшись в кабинете…

— Все, хватит болтать, поехали.

Наблюдая, как девушка натягивает сапожки (ну, если не врать самому себе — на лодыжки засматривался, обычно не видные из‑под штанов), снова нахмурился:

— Если ты действительно бегать собралась по стройке, про каблуки забудь. Ни один мой прораб или инженер тебя и к порогу не подпустит, и ворота не откроет. Форсить там не перед кем, а ломаные ноги мне совешенно ни к чему.

Удивленный взгляд снизу вверх, из‑под упавших прядей:

— Естественно… Я только рада буду побегать в кроссовках. Не очень люблю на каблуках ходить, но, вроде бы, у нас положен дресс — код в офисе… Или ты у себя отменил?

— Не помню. Кажется, не отменял, но не уверен, что в моем филиале его кто‑то вводил…

Он точно знал, что никакого "кода" у них и в помине не было. Этот филиал сам же с нуля и создавал.

По дороге поглядывал на пассажирку, стараясь делать это максимально незаметно. Вроде бы, получалось… А почему бы и нет? Вероника совсем не смотрела в его сторону, а просто прилипла к окну. Ничего удивительного: до этого катались только по темноте, которая здесь почти не прекращалась, а тут — шанс хоть немного рассмотреть город…