Занимательная геометрия (СИ) - Страница 120

120

— Денис! Ты меня слышишь, вообще?! — Этот вскрик был каким‑то отчаянным… Вика грустно усмехнулась. — Хотя, о чем это я… Разве моё мнение хоть что‑нибудь значит? Захотел — пригрел, захотел — подальше послал, захотел — оскорбил, ни о чем не думая… Теперь вот, осчастливить решил своей свободой… А я должна молча подчиняться твоим решениям и капризам. Какие бы они ни были… А тебе не приходило в голову, что я могу думать иначе? Что мне, в общем‑то, и нужно совсем не много.

— Что?! Скажи мне, что именно, и я дам тебе все, что захочешь. — В тот момент он готов был достать ей с неба и звезды, и луну, и солнце, в придачу. Только бы успокоилась, перестала говорить загадками, и согласилась уехать с ним. Сейчас же.

— Нет. Этого у тебя нет, Денис. И не знаю, будет ли, когда‑нибудь. — Поджав губы, она смотрела ему прямо в глаза. Щеки алели пятнами. Видно было, как нелегко давался ей этот разговор…

— Чего?

— Умения спрашивать. И слышать ответы. У тебя на первом месте — ты. Твои желания. Твои хотения. Мне просто ненароком повезло, что попала в поле твоего зрения. И ты меня захотел. Только и всего…

— Вик, не придумывай. — Ему совсем не нравилось, куда идет разговор. Не о том и не так она думала. Дэн планировал, что покается, вымолит прощения, потом они помирятся, и он увезет девушку с собой. Главное было — добиться, чтобы перестала думать о том обвинении, что он выдвинул сгоряча… А тут, оказалось, была еще масса претензий…

— А никак. Не получается, Денис. Ты же совсем обо мне ничего не знаешь. Составил себе портрет, какой нравится, и общаешься только с ним. А кто там, на самом деле, за этой картинкой, даже не догадываешься…

— И что ты хочешь этим сказать? — Не было никакого желания вести долгие душеспасительные беседы. Выяснять, кто, кем и насколько недоволен, можно было бы и в другое время. Дэн хотел добиться ясности: когда, как быстро, Вика будет с ним. Рядом. Постоянно.

— А ты не понял? — Она дала ему время на ответ, чуть подождала. Но ему нечего было сказать на это. Если женщине требуется выговориться — пусть говорит. Ничего страшного.

— Что ж. Разъясняю. Никуда я не уеду отсюда. Во всяком случае, не сейчас. Может быть, через месяц ты обо мне забудешь. А я таких отношений не хочу, ненадежных…

— Будем играть в любовь на расстоянии? Ты этого хочешь? — У него снова начали ходить желваки, подрагивать ноздри… — Сказала бы лучше сразу, что останешься с этим своим… как его… Мишаней. Он же тебя обратно принял, после меня? Просто идеальный парень….

Он презрительно сморщился, всем видом показывая, что думает об этом человеке.

И совсем не был готов к пощечине. Звонкой. С оттяжкой. Зло поймал её за руку.

— Что? Не нравится?!

— Ты идиот. Прощай.

— Вика! О чем ты?

— Отпусти руку! И отстань от меня! — Дернулась. Он только сжал крепче. Совсем не такой он представлял эту беседу. Но отпускать — никогда. Ни за что.

— Нет.

— Я сейчас кричать буду. — Её глаза блестели. От возбуждения, злости, еще каких‑то невысказанных эмоций… Красивые, любимые глаза. Такие отчужденные….

— Никто не услышит. У Палыча все отличное. Звукоизоляция — тоже.

Она просто закинула голову вверх, с тяжелым вздохом. А Дэн смотрел, как на шее пульсирует жилка. На такой нежной и тонкой шее. Которую сотню тысяч лет не целовал. Подтянул её за руку ближе к себе. Прижался губами к тому самому месту. Застыл, вбирая её запах. Забытый почти и сладкий, до боли.

Она замерла. Как натянутая тетива, за секунду до выстрела…

Судорожно дернулась. А потом… Всхлип… Или ему показалось? Неверяще поднял голову.

— Вика? Ты что? — Почему‑то, шепотом…

Потом еще один всхлип, подавленный…

Обхватил её лицо ладонями, заставил посмотреть на себя. Глаза все так же блестели. Только теперь уже от влаги.

— Вика, маленькая, девочка моя… Прости меня… Только не плачь… Не надо… — Шептал, снимая соленую влагу с ресниц, щек, губ… Горькую влагу и дрожь от почти ощутимой боли…

А ей, как будто, становилось все горше и больнее… Без слов уткнулась в его плечо, уже усаженная на колени, но все более далекая. Отвернулась, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

— Ну? Все? Успокоилась? — Отчего голос охрип и сел, он и сам не понял.

— Да. — Шмыгнула носом, еще раз потерла лицо, уже двумя руками. — Отпусти меня.

— Может быть, посидишь еще? Воды принести?

— Ты не понял меня. Отпусти. Совсем.

Руки, до того гладившие спину и плечи девушки, бессильно упали.

— Вика. Ты меня не любишь? — Очень дурацкий вопрос. Он и сам понимал. Но и без того уже дураком себя чувствовал. Подумаешь, чуть усугубил. Но зато — важно…

Прикусив губу, почти изжевав её, без всякой жалости, она снова молчала. Доводя его до грани отчаяния.

— Люблю. — Тихо, почти шепотом. Откинув на другую грань — безумной радости.

— Значит, не все так плохо, да? Ты же не совсем уйти хочешь?

— Нет. Нам нужно еще немного времени. Понимаешь? Мы сейчас глупостей наделаем, а потом… Сломать легко, а обратно собирать — сложно.

— Боишься, значит?

— Да.

— И что мы будем делать?

— Не знаю… — Она пожала плечами… — Жить, наверное, как раньше жили. А потом станет ясно — получается ли жить порознь, или, все же, лучше вместе…

— А как мы это поймем? Я‑то понял уже, в принципе. Хватило времени. А как про тебя узнать? Я же мысли читать не умею…

— Нет. Зато хорошо умеешь домысливать за меня…

— А что мне делать, Вика? Мы за прошедший месяц второй раз общаемся! Откуда я должен брать информацию? Из космоса?! — Опять начал злиться. Понимая, что снова заходит в тупик…

120