Занимательная геометрия (СИ) - Страница 11

Нет, её там любили, ценили, относились доброжелательно. Не в пример местному начальнику, между прочим. Но вот только одно "но": ей становилось тесно. В должности, в интересах, в жизни. Энергия бурлила и не находила выхода, и Вероника боялась, что однажды все закончится взрывом. Или она просто начнет искать другую работу. Но, пока это было лишь смутной идеей, она продолжала доставать начальство своими предложениями, заметками и всякой иной белибердой. От скуки и небольшой занятости мозг фонтанировал, постоянно выплевывая "нечто".

Александр Палыч за это любил её и ценил. Если говорить его словами — "подлюбливал". Правда, старался не афишировать свою странную любовь, чтобы не навлечь гнев коллег за ее очередную несвоевременную инициативу.

Впервые, устав собирать отчеты в один свод из десяти разных неудобных таблиц, она отправилась к "Палычу" на подкашивающихся ногах: было очень страшно критиковать перед начальством то, что им же и было создано.

Как ни странно, большой босс внимательно выслушал идею о том, что достаточно написать дополнение к 1С, тем самым освободив толпе людей массу времени. А потом поблагодарил и сказал, что подумает. Уточнил фамилию.

Уходила от него Вероника, думая, что дни её в этой фирме сочтены. А через неделю им сообщили, что новый отчет создан, проверен, и им уже можно пользоваться. Программист получил премию и признание всех девчонок в операторском отделе, а Вера — насмешливый взгляд шефа и вопрос: "Довольна?".

Ответить смогла лишь кивком и вспышкой горячего смущения. Она‑то была уверена, что про неё уже давно позабыли, а гениальный прорыв в отчетности — простое совпадение.

Только вот, Александр Палыч ничего не забыл, а все чаще стал появляться в их операторском отделе, якобы просто "посмотреть", а по факту — он разговаривал со всеми девчонками и парнями, по очереди. Но чаще всего останавливался у стола Вероники. А потом начал вызывать на разговор к себе — в кабинет. Явно понял, что не о всех вещах стоит разговаривать среди множества любопытных ушей.

Это заметили, поползли слухи и разговоры, молоденькую девчушку начали подозревать… Кто‑то практически вслух советовал не вешаться на семейного мужика — все равно, ничего стоящего не отвалится, а в грязи вываляют, несомненно…

Она лишь отмахивалась от этих глупостей: прекрасно видела, какая крепкая семья у Палыча, а в их отношениях с шефом даже намека не было на грязь. Он всегда её внимательно выслушивал, иногда объяснял, почему новая идея — бред, и что нужно додумать, а потом начинал говорить и спрашивать. Заставлял её мыслить иначе, вопреки её привычным взглядам и логике. Тратил уйму времени — обучал. Это с его точки зрения. А девушке казалось, что порою шеф нянчится с ней, будто с ребенком. Правда, озадачивал временами так, что засиживалась дотемна, приходила на работу по выходным, чтобы выполнить эти задачи… И ни разу не почувствовала себя ущемленной в правах: такая работа дарила ей ощущение собственной полноценности, она творила, думала, изобретала.

Подруги вертели у виска пальцем, советуя переключиться на личную жизнь и творить там, пока не поздно. Личная жизнь была, да только вот, с творчеством в ней никак не складывалось…

Наверное, по этой же причине Вера и не подумала отказываться от поездки. Правда, слегка растерялась — не могла понять, с какой целью отправляют, и почему — именно её, когда есть другие люди, более опытные и знающие.

Не постеснялась, вопрос задала. Ответ, как всегда, не принес никакой определенности: шеф, однозначно, чего‑то от неё хотел, а вот чего именно — не признавался.

— Александр Павлович, а почему — я? И какой будет толк от моего присутствия? Северный регион сейчас — один из самых успешных и рентабельных. Зачем туда, вообще, кому‑то ехать? И что это за должность такая — "консультант"? Я о такой никогда не слышала…

— Правильно. У нас её никогда и не было раньше.

— Как так? А зачем её придумали?

— Сочинили её для другого человека. Уже не знаем, куда бедолагу приткнуть и чем занять, чтобы под ногами не мешался, и деньги не совсем задарма получал. Но ему повезло: неожиданно освободилось теплое место (чья‑то родственница в декрет ушла), его туда и сослали.

Вероника услышала в этой речи главное, что могло беспокоить:

— Вы хотите сказать, что тому человеку повезло, и он не поехал, а мне досталась его ссылка?

Александр Павлович рассмеялся:

— Вероника, ты — не Татаринов. Если того Денис мог бы разжевать и выплюнуть, не переваривая, то с тобой этот номер не пройдёт. Зубы сломает. Я бы с радостью посмотрел на этот момент. — И он радостно чему‑то заулыбался. А вот Вероника чувствовала, что здесь нет никаких причин для смеха. Напряглась…

— Александр Павлович, Вы хотите сказать, что мне нужно будет подчиняться человеку, которого все боятся? А мне он, вроде как, ничего не сделает? Что‑то я сильно сомневаюсь…

— Вероника, не накручивай себя. Если говорю, что ты с ним справишься, значит, так и будет. И, поверь мне, такого опыта, как у него, ты больше нигде и никогда не получишь. Я тебя обманывал хоть раз?

— Нет.

— Вот и сейчас — расслабься, поверь моим обещаниям, и собирай вещи. Билеты тебе уже заказали.

Легко сказать — "расслабься"… А как это сделать, когда виновник твоих напрягов ходит по коридору за дверью, с кем — то общается по телефону (на весьма повышенных тонах), и мешает, мешает… Вера даже не смогла сама нормально поговорить (предусмотрительно взяла телефон с собой в ванную), потому что отвлекалась на звуки, доносящиеся из‑за двери…